Ксения борисовна годунова. Ксения годунова
О, Моя Звёздочка летящая!
О, сердцевиночка Любви!
О, Моя доченька, стоящая
над бездной в сумрачные дни!..
Твоё сердечко так колотится,
что вылетает из груди...
О, Моя милая поклонница,
Сиянье наше впереди!
Вперед гляди: там Свет Незыблемый
Восходит Золотым Огнём!
Кровиночка Моя любимая,
с тобою ночью Я и днём...
Твори Молитву Лучетечную!
Гляди в глаза, не прячь лица!
Тогда избранницу сердечную
Я Встречу в Небе у Дворца!
Крепись, звено Небесной Низочки!
Я бережно её Храню...
О...
Я понял смысл нашей встречи,
Я не жалею ни о чем.
Все приходящее,как свечи,
Пока горят мы все прочтем.
Не разделяя тьму от света,
Един итогом божий мир.
Ты видишь ночь в моих приветах,
Я вижу день звучания лир.
Ты пропадаешь на мгновения,
Я эти дни так назову.
Догнать стараюсь я в стремлении,
Где был,что видел расскажу.
Одной дорогой пролетая,
Мы ощущаем неба зов.
Свои движения ускоряем,
Телесных нет у нас оков.
Я с каждым днем твои слова,
Опять по новому читаю.
Ты,как...
Но если ты изведал наслажденье
Лишь от того, что можешь отдавать,
Его не променяешь на сомненья
И в кулаке не станешь зажимать…
Сей путь не прост: отдать и насладиться,
Не мня себя великою рукой,
Но, сделав, неизменно удалиться,
Тем привнеся и дав другим покой.
Сей путь не прост, но требует аскезу,
Остаться с малым, быть в большой нужде,
Сей путь не прост, но для души полезный
И развивает Божее в тебе…
Душа должна довольствоваться малым
И созидать духовное добром
И не должна...
Когда я умру, я прошу не реви!
Ну будь наконец ты мужчиной.
Судьбой мне отсчитаны счастья часы,
С тобой я была не счастливой.
Не то чтобы я не любила тебя,
Возможно я просто привыкла.
Смотри-заалел уж закат за рекой,
Рябина у дома поникла.
Не плачь, я прошу! Ты забудешь меня
Как всех забывают порою,
Но есть утешенье одно у меня -
Ведь я умерла молодою...
Светлых виршей благими лучами
Озаряется сумрак тюрьмы,
И угодников Божьих речами
Сокрушаются полчища тьмы.
Добрый брат, не взирай на усталость
И тоску, что на сердце легла.
В утешенье нам Вера досталась
В век триумфа Измены и Зла.
Пусть остался лишь малый остаток
Не предавших родительский край.
Век земной быстротечен и краток,
Впереди – Безконечность и Рай.
Благодать подаётся не мерой
Окрещённым в слезах и крови.
Просто веруй Христу. Просто веруй –
И страданья не сломят...
Троице-Сергиева лавра сияет голубыми куполами, золотом и белизной стен. Зеленеют деревья и трава, толпа стоит перед входом в Троицкий собор, чтобы приложиться к раке с мощами преподобного Сергия Радонежского. Все шесть веков существования этого монастыря шли сюда со всей России толпы паломников. После венчания на царство каждый русский государь считал долгом поклониться мощам Сергия, приложиться к ним и попросить благословения. Не раз бывала здесь и семья царя Бориса Годунова. Не только бывала: вот уже почти 400 лет в ризнице хранятся удивительные по мастерству и художественному исполнению работы лицевого шитья дочери царя Бориса - Ксении Годуновой.
Лицевое шитье (двухсторонняя вышивка шелками, золотом, серебром, жемчугом и драгоценными камнями) подражало фреске и иконе. На работах, приписываемых монастырским преданием Ксении Годуновой, нет вкладных записей с ее именем, но произведения, дошедшие до нас как рукоделия царской дочери, говорят о тонком художественном вкусе исполнительницы, ее несомненной одаренности и высоком уровне профессионального умения. Монастырская опись относит их к 1601-1602 годам. Как раз в это время отец сватал Ксению за герцога Иоанна, брата датского короля Христиана IV.
У гробницы Сергия Радонежского Ксения молилась о своем счастье - и поэтому вышила на покровце, предназначенном покрывать изголовье гробницы преподобного, рублевскую «Троицу» по малиновому атласу. Все контуры фигур и предметов обнизаны в этом шитье жемчугом: венцы у ангелов, одежды, палаты, горы, очертания дуба, стола. На полях среди жемчужного растительного орнамента размещены серебряные позолоченные дробницы с изображением Богоматери, Иоанна Предтечи, Сергия Радонежского, а также святых, соименных семье Годуновых - Бориса (отца), Марии (матери), самой Ксении и Федора (брата). Второй работой Ксении Годуновой из Троице-Сергиевой лавры была индития - одежда на жертвенник, выполненная на испанском бархате. Здесь также присутствует Иоанн Предтеча, соименный ее жениху, датскому герцогу: в мечтах о нем она склонялась над пяльцами.
Теперь вся семья Годуновых, включая Ксению, лежит в белой невысокой палатке усыпальницы у входа в Успенский собор. К ней прислонены четыре небольшие плитки, извещающие о том, когда скончался каждый член семьи Годуновых: трое - в один год, 1605-й. На самой первой плитке - запись о кончине Ксении Годуновой, хотя она умерла позже всех: «Лета 7130 (1622) августа в 30 день преставися царевна инока Ольга Борисовна». Ольга - монашеское имя царской дочери, полученное ею при пострижении - насильственном! - когда Лжедмитрий, сделавший ее своей наложницей, по требованию отца Марины Мнишек отослал Ксению в монастырь. Да, не о такой судьбе для своей дочери мечтал Борис Годунов, сватая ее за герцога Иоанна!
В сентябре 1602 года жених Ксении прибыл в Москву с многочисленной свитой. Красивый, умный, обходительный, он понравился всем. Семья Годуновых отправилась в Троице-Сергиев монастырь (там уже находились рукодельные работы царевны) помолиться о счастье Ксении… а когда вернулись, узнали, что герцог заболел горячкой. Царские лекари не смогли помочь, через несколько дней Иоанн скончался. По рассказу Карамзина, Борис Годунов вошел к дочери со словами: «Твое счастье и мое утешение погибло». Однако в народе пошел слух, что принцу «приключилася смерть от умысла царского»: будто царь увидел, как все полюбили герцога, и испугался, как бы после его смерти не возвели на престол супруга Ксении, а не сына Бориса - Федора. Ксения осталась невестой-вдовой, чтобы сделаться потом утехой Лжедмитрия.
Вернемся, однако, к усыпальнице Годуновых. Смерть «благоверной царицы и великой княгини Марии Григорьевны всея Руси» и сына ее «благоверного царевича Феодора Борисовича всея Руси» совершилась в один день - 10 июня 1605 года. Всего лишь на два месяца опередил их царь Борис. Однако на момент своей смерти Федор был уже не царевичем, а царем, восшедшим на престол после смерти своего отца: на плитке день смерти Бориса Годунова обозначен как 1 мая 1605 года. Правда, историки уверяют, что он скончался 13 апреля 1605 года. Но важнее другое: здесь погребены два царя Годуновы - царь Борис Федорович и царь Федор Борисович.
Усыпальница Годуновых в Троице-Сергиевой лавре тем более удивительна, что все русские цари похоронены в двух других местах - в Архангельском соборе Московского Кремля (до Петра I) и в Петропавловском соборе Петропавловской крепости Санкт-Петербурга (после Петра I). Исключение составляет сын царевича Алексея, недолго пробывший на русском престоле, - Петр II. Он умер в Москве и погребен в Архангельском соборе. Лишь Годуновы лежат в лавре. Подходят люди, подводят экскурсии школьников, но видно: мало кто понимает трагедию, постигшую семью Годуновых, и трагедию страны, разоренной их правлением…
Убил или не убил Борис Годунов царевича Димитрия, законного наследника престола, чтобы самому занять трон, - об этом историки спорят до сих пор. Однако современники обвиняли Бориса Годунова и в убийстве Ивана Грозного (отравил), и в убийстве царя Федора Иоанновича, за которым была замужем сестра Годунова - Ирина. Говорили и о том, что Борис покончил с собой в страхе перед встречей с ожившим царевичем Димитрием. Победы Лжедмитрия, появившегося на границах Русского государства осенью 1604 года, ошеломили Годунова. Он обещал Ксению в жены воеводе И. Ф. Мстиславскому, посланному с войском против Самозванца; приданым должны были стать Казань и Сибирское царство. Тщетно: воевода потерпел поражение.
13 апреля 1605 года Борис Годунов внезапно скончался: из ушей и носа полилась кровь - и он упал без чувств. Над ним поспешно совершили посвящение в схиму, назвали Бориса Боголепом. От иностранных врачей пошли рассказы, будто царь сам отравил себя ядом - тем более что лицо умершего было изуродовано предсмертными конвульсиями и сильно почернело.
Борис боялся смерти и обращался к предсказателям. Говорят, юродивая Алена, затворница одного из московских монастырей, когда Годунов приехал к ней в первый раз, не впустила его к себе в келью, а во второй раз, велев принести кусок дерева, пропела над ним погребальную молитву: «Вот что ждет царя Бориса». С появлением в небе над Москвой яркой кометы Борис пригласил астролога из Ливонии, который посоветовал царю «хорошенько открыть глаза и поглядеть, кому же он оказывает доверие, да крепко стеречь рубежи». Но все оказалось напрасно.
Царя Бориса Годунова, как полагалось по обычаю, похоронили в Архангельском соборе Кремля. Однако ненадолго. Когда Самозванец подошел к Москве, Василия Шуйского, участника следствия в Угличе, заставили выступить перед москвичами, «точно ли царевича Димитрия похоронили». Князя Василия возвели на Лобное место Красной площади, и он во всеуслышание заявил: «Борис послал убить царевича, но царевича спасли, а вместо него погребен попов сын». Ненависть к Годунову и его жене Марии Григорьевне - дочери известного опричника и палача Малюты Скуратова - усилилась.
Когда в Москве на Красной площади два «гонца» Лжедмитрия - Гаврила Пушкин и Плещеев - зачитали его грамоты к народу, где царица Мария Григорьевна и ее сын Федор обвинялись в том, что они «о нашей земле не жалеют, да и жалети им было нечево, потому что чужим владели», в Москве началось восстание. Взялись за оружие и «чернь вся, и дворяне, и дети боярские, и всякие люди москвичи».
Разгромили тюрьмы, начали громить дворы Годуновых: «хоромы разломаша и в селех их, и в поместьях, и в вотчинах также пограбиша». В день восстания никого не убили и не казнили, тогда спаслась и царская семья, однако бояре сами велели посадить Годуновых под домашний арест. Свежую могилу Бориса Годунова в Архангельском соборе - по их приказанию - разрыли и гроб его выкинули. Этим надеялись заслужить расположение Самозванца. Тот распорядился, чтобы «были уничтожены те, кто его предал… пусть уберут с дороги также и молодого Федора Борисовича с матерью. Только тогда он приедет и будет им милостивым государем». Наслышанный о красоте Ксении Годуновой, Самозванец велел оставить ее одну из всей семьи, «дабы ему лепоты ея насладитися».
Сохранились две народные песни, которые приписывали Ксении Годуновой. В одной из них поется:
Сплачетца на Москве царевна:
Охти мне, молодой, горевати,
Что едет к Москве изменник,
Ино Гоишка Отрепьев расстрига,
Что хочет меня полонити…
Меня хочет, царевну, поимати…
Приказ покончить с Годуновыми был выполнен руками бояр и дворян - прежде всего М. Молчанова, А. Шерефединова и П. Басманова. Царицу Марию и Федора удавили, после чего вышедший к народу боярин Голицын объявил, что они отравили себя ядом - «испиша зелья и помроша». Однако иностранные свидетели видели на их шеях следы веревок, которыми мать с сыном были задушены. Объявив Годуновых самоубийцами, сторонники самозванца велели отвезти трупы в Варсонофьев монастырь на Сретенке и там зарыть у стены церкви, но внутри ограды. Туда же сбросили и останки бывшего царя Бориса.
Очевидец всех этих событий иностранец Исаак Масса написал в своем «Кратком известии о Московии в начале XVII века» надгробные эпитафии Борису Годунову и его супруге:
Борис Федорович Годунов
Ты был тиран, каких не видел свет,
Подобен Янусу, двуликий и чудесный,
Прекрасен, словно день, ты всем дарил привет.
Таков ты с виду был, но втайне и безвестный
Ты был другим; сокрыт твоих деяний след,
Но и тебе клочок земли достался тесный.
Мария Григорьевна
Куда тебя твоя жестокость привела,
Советы те, что ты супругу подавала?
Ты сотворила много больше зла,
Чем встарь Иезавел, Госролия свершала.
Но по заслугам ты и кару понесла,
Которую в тиши другим уготовляла.
10 июня Федор и Мария Годуновы были убиты, а 20 июня Самозванец вступил в Москву. Ксения Годунова, по требованию отца Марины Мнишек была пострижена в монахини и сослана в дальний монастырь на Белом озере.
Почти год спустя после гибели Годуновых - 8 мая 1606 года - состоялось коронование Марины Мнишек на русское царство и ее брачная церемония с «Димитрием». Многими тогда было замечено, что у царя из перстня выпал большой драгоценный камень. Кинулись его поднять - и не нашли.
Вскоре москвичи, давно оскорбленные выходками Димитрия Ивановича против русских обычаев, заверениями его о превосходстве иностранцев, стали свидетелями и его скорой гибели: Лжедмитрий был убит в результате заговора Василия Шуйского 17 мая - спустя несколько дней после свадьбы. Уверяли, что «Гришка Отрепьев продал душу дьяволу за то, чтобы посидеть царем на Москве», только не оговорил срока - сколько ему править. Тело его сожгли за Серпуховской заставой и выстрелили из пушки, заряженной его пеплом, в сторону Польши. Та же участь постигла и крепость на колесах, сооруженную в столице по велению Лжедмитрия. Бойницы ее выглядели наподобие чертовых голов, изображен был и вход в ад, изрыгавший пламя. Москвичи назвали крепость «адским чудовищем» и после смерти Самозванца предали ее огню.
На престол взошел Василий Шуйский - давний враг Бориса. Чтобы упрочить свой авторитет и украсить его жестом великодушия, он приказал перенести останки семьи Годуновых в Троице-Сергиеву лавру и похоронить там по царскому чину. Гробы несли бояре и монахи, следом за похоронной процессией ехала монахиня Ольга (Ксения Годунова), причитала и «голосила». Присутствовавший на церемонии Конрад Буссов записал ее причитания: «О горе мне, бедной, покинутой сироте! Самозванец, который называл себя Димитрием, а на самом деле был только обманщиком, погубил любезного моего батюшку, мою любезную матушку и любезного единственного братца и весь наш род, теперь его самого тоже погубили, и как при жизни, так и в смерти своей он принес много горя всей нашей земле. Осуди его, Господи, прокляни его, Господи!» Обращает внимание поразительное по трезвости наблюдение Ксении, что горе Русской земле Самозванец принес и своей смертью. Настоящего боярского раздора еще не было, но Ксения уже угадала его осенью 1606 года.
После похорон Ксения поселилась в Подсосенской обители около Троице-Сергиевого монастыря. С появлением войска Лжедмитрия II жители окрестных сел укрылись в монастыре, и Ксения-Ольга также оказалась за крепкими стенами, разделяя с осажденными все невзгоды. Знаменитая осада длилась полтора года и закончилась полным поражением поляков. Ксения переехала в Москву, в Новодевичий монастырь, где ее отец когда-то устроил лицедейское «всенародное избрание», когда вся Москва пришла просить Бориса сесть на царство. Однако судьба не оставила царевну бедами. Вскоре казаки Ивана Заруцкого, который после смерти Лжедмитрия II взял под свое покровительство Марину Мнишек, напали на Москву и разграбили Новодевичий монастырь. «И Ольгу, дочь царя Бориса, на которых прежде взглянуть не смели, ограбили донага, а других бедных черниц и девиц грабили и на блуд брали», - говорится в одной грамоте того времени…
С воцарением в 1613 году первого Романова - Михаила Федоровича - монахиню Ольгу (Ксению) удалили во Владимирский Княгинин монастырь, а потом в Суздальский Покровский. Там в 1622 году на 41-м году жизни Ксения и скончалась. По завещанию тело ее перевезли в Троице-Сергиев и похоронили рядом с родителями и братом. Современники считали, что несчастья настигали Ксению Годунову за грехи ее родителей, и видели в этом Божью кару. Так думал дьяк Иван Тимофеев во «Временнике»: «Явно, что за грехи родителей и всех ее родных она одна за всех перенесла всякое бесчестие». Известия о событиях в России долетели до самого запада Европы, и летом 1606 года - еще до того, как туда дошла весть о смерти Лжедмитрия, - испанский драматург Лопе де Вега написал пьесу «Великий князь Московский».
Шиллер накануне своей смерти также задумал драму, где Ксения должна была стать действующим лицом: листы с набросками остались на его письменном столе. Ксении собирался посвятить один из первых своих драматических опытов А. Н. Островский. Но еще ранее она стала героиней трагедии Пушкина «Борис Годунов». В одной из сцен трагедии Ксения целует портрет умершего жениха, не принимая утешений близких и твердя: «Я и мертвому буду ему верна». С чудодейственной силой прозрения Пушкин уловил самый дух художественной натуры Ксении Годуновой, поэтического и трагического лица русской истории.
На долю Ксении Годуновой, одной из самых пленительных русских красавиц, выпала трагическая судьба. Родилась она еще при жизни Ивана IV Грозного, а пора ее юности совпала с эпохой самых блестящих надежд для ее родителей. В 1598 воду отец Ксении Борис Годунов был выбран царем на Земском соборе, а 3 сентября того же года коронован в Успенском соборе в Кремле.
Неслыханное восхождение сироты, начавшего свою службу в качестве стряпчего при дворе Ивана Грозного, до поста правителя государства при царе Федоре Ивановиче и, наконец, властителя огромной Российской державы, обещало всему роду Годуновых блистательное будущее. Даже недруги отдавали должное Годунову, что он мог заслужить славу одного из лучших правителей мира и совершить много великих дел, если бы не помешали ему грандиозные стихийные бедствия и трагические события. А историки В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов отмели как клевету никем не доказанные обвинения Бориса Годунова в многочисленных кровавых преступлениях.
В лучших словесных портретах непредвзятых современников говорится о красоте лица, величественных манерах, неизменной приветливости и мягкости в обращении, звучном голосе и красноречии Бориса Годунова, который «цвел благолепием» и «образом своим множество людей превзошел». Среди добродетелей царя русские летописцы и бытописатели особенно отмечали постоянство в семейной жизни и привязанность к детям. Очевидно, красоту, тонкую душевную организацию и талант Ксения унаследовала от отца, так как о жене Бориса Годунова, честолюбивой дочери опричника Малюты Скуратова Марии Григорьевне, таких лестных отзывов не встречается. Напротив, именно ей чаще всего приписывали неблаготворное влияние на мужа.
Вот уже почти 400 лет в Троице-Сергиевой лавре хранятся две работы, авторство которых монастырское предание приписывает Ксении Годуновой. Работы талантливой царевны-вышивальщицы относят к 1601-1602 годам. Именно в это время царевну Ксению сватали за герцога Иоанна, брата датского короля Христиана IV.
Первая работа Ксении - покровец для изголовья гробницы Сергия Радонежского, на котором царевна-мастерица вышила рублевскую «Троицу». По малиновому атласу мелким жемчугом искусно вышиты фигуры, венцы у ангелов, одежды, стол, палаты, очертания гор и кроны деревьев. На полях, среди растительного орнамента, выполненного крупным жемчугом и самоцветными камнями, размещены серебряные и позолоченные пластины-дробницы с изображениями Богоматери, Иоанна Предтечи, Сергия Радонежского и святых, соименных членам царской семьи Годуновых: Бориса, Марии, Федора, Ксении.
Вторая работа Ксении Годуновой из собрания Троице-Сергиевой лавры - многофигурная красочная композиция, вышитая на бархате, предназначенном покрывать «жертвенник»: сидящий на троне Христос, рядом с ним расположились Богоматерь и Иоанн Предтеча, у ног их склонились Сергий и Никон Радонежские. Выполненная умелым комбинированием 15 различных узоров и швов, картина Ксении Годуновой отличается особой выразительностью лиц, объемностью фигур, изяществом и тонким вкусом в подборе цветов драгоценных камней, в сочетании жемчужного и золотого шитья.
Эти два чудом сохранившиеся прекрасных произведения Ксении Годуновой напоминают нам о ней, о ее печальной судьбе и о том, сколько радости и красоты могла эта талантливая художница-вышивальщица подарить своим современникам и потомкам, если бы не обрушились на ее род и страну неисчислимые бедствия Смутного времени.
В мечтах о счастье и о своем женихе, датском герцоге Иоанне, склонялась царевна над девичьим шитьем. Но судьба сулила ей горести и утраты. Принц датский, герцог Иоанн, брат короля Христиана IV, был вторым женихом дочери царя Бориса Годунова, Ксении. Желая непременно выдать свою дочь за иноземного герцога или принца, Борис Годунов искал жениха во всех отношениях достойного руки царевны.
В это время сын низложенного шведского короля Эрика ХIV герцог Густав скитался по Европе. Юный принц Густав бежал из своего отечества, где его намеревались погубить родственники, захватившие его наследственное право. Наконец он отдал себя под покровительство Польши, поселившись в городе Гданьске. Однако дела Густава в Польше оставляли желать лучшего, и он тайно отправил письмо московскому царю. Переписка шведского принца с Борисом Годуновым началась почти сразу же, как он вступил на русский престол.
Вскоре Густава пригласили приехать в Москву. В августе 1599 года принц-скиталец бежал из Польши и, несмотря на посланную за ним погоню, благополучно добрался до Московии. Навстречу Густаву в назначенное время и место на границе с Польшей было послано несколько придворных с немецкими переводчиками, а также повозки, лошади и все необходимое для дороги. 19 августа Густав торжественно въехал в Москву, его встречали с такой пышностью и почетом, что большего не могли бы оказать и королю. На приеме царь Борис и царевич Федор, приветствуя принца, выразили сожаление об его несчастиях и в присутствии всех бояр обещали ему покровительство Московского государства.
Прослышав о том, как принц Густав благоденствует в Москве, немало молодых дворян прибыло к нему на службу. Но неожиданно все переменилось. Тщеславный и самонадеянный Густав, возомнив, что при столь милостивом отношении ему все теперь дозволено, вызвал из Польши жену своего бывшего хозяина Христиана Катера, некую Катерину, с которой он во время своего пребывания в Гданьске вступил в любовную связь и прижил несколько детей. В Москве он велел возить ее в карете, запряженной четверней белых лошадей и в сопровождении многих слуг, как ездят царицы. Недовольные из свиты принца говорили, что эта женщина оказывала на него дурное влияние, и под этим влиянием он стал надменным в отношениях со своими дворянами и вспыльчивым по отношению к слугам, которых часто бил.
Постепенно все придворные принца и иноземные дворяне отошли от него, многие поступили на службу к русскому царю, который благосклонно принял их, назначив хорошее жалованье и дав отличные поместья. Узнав подлинный характер принца Густава, Борис Бодунов почел невозможным отдать за него свою дочь Ксению. Царь Борис повелел объявить принцу, что его поведение не достойно звания королевского сына. Хотя увещевания удерживать себя от неприличных поступков и сумасбродств не возымели действия и Борис решил, что такой принц не может стать его зятем, однако не прогнал его и не обрек на нищенское существование. Борис Годунов пожаловал Густаву город Углич с уездом, с которого принц мог получать ежегодный доход. Но управлять этим уделом должен был назначенный от царя дворянин, а принцу на его содержание доставлять доходы. В 1601 году шведского принца Густава разлучили с его сожительницей Катериной и отвезли в Углич. Там его содержали по-княжески до самой его смерти в 1607 году.
На смертном одре шведский принц, много скитавшийся по западным странам и живший там в большой нужде, очень сожалел, что следовал больше советам своей сожительницы, чем благоволению русского царя Бориса Федоровича Годунова. Густав был погребен в Кашине в монастыре Димитрия Солунского 22 февраля 1607 года. Он умер при Василии Шуйском, через два года после того, как русский престол путем обмана и мистификаций захватил авантюрист-самозванец Лжедмитрий I. Кто знает, если бы он стал в свое время мужем дочери Бориса Годунова, то мог бы спасти не только Ксению, но и ее брата, молодого царя Федора, и всю династию Годуновых. Не эти ли терзания совести свели принца Густава в могилу раньше срока?
Через год после неудавшейся попытки выдать дочь за шведского принца Борис Годунов через послов получил согласие датского короля Христиана IV на брак своего брата Иоанна с царевной Ксенией. Датский принц герцог Иоанн должен был навсегда поселиться в России в уделе, который пожалует ему тесть. Иоанну было обещано Тверское княжество.
6 августа 1602 года датский принц на нескольких кораблях в окружении многочисленной свиты, доходившей числом до четырехсот человек, прибыл в Ивангород. Отсюда его путешествие до Москвы было настоящим праздничным шествием. На каждой остановке по русскому обычаю хлебосольно и предупредительно угощали его и всю его свиту. При въезде в города принца Иоанна встречали пушечными выстрелами, отдавая почести высокому гостю и торжественно приветствуя от имени царя. Принц Иоанн ехал через Новгород, Торжок, Старицу, его сопровождали боярин Михаил Салтыков и дьяк Афанасий Власьев , хорошо знакомые с иноземными обычаями. Ехали медленно, делая не более тридцати верст в день, Иоанн беседовал с сопровождавшими его боярином и дьяком, узнавал от них о гражданском и церковном устройстве в Московском государстве.
19 сентября 1602 года принц Иоанн прибыл в Москву. Утром, перед въездом в стольный град его встретил посол Михаил Татищев, который привел ему в подарок от царя Бориса Годунова прекрасную серую лошадь со сплошной серебряной сбруей и с позолоченным, украшенным драгоценными камнями оплечьем на шее. На этом царском аргамаке принц Иоанн подъехал к Москве, где его встречало с большой торжественностью множество народа и десять тысяч русских всадников, одетых так нарядно, что, по впечатлению очевидцев, казалось, будто поле за Москвой превратилось в «золотую гору, покрытую различными цветами», а прибывшие иноземцы «с великим удивлением взирали на пышность и великолепие московитов».
Когда принц Иоанн и его свита въехали в город через Тверские ворота, зазвонили сразу все московские колокола и на улицы высыпали празднично разодетые люди. Принца со свитой проводили в Китай-город и поместили в лучшем доме, заранее для него приготовленном. Царь Борис и сын его Федор видели свиту датского принца с кремлевской стены, откуда наблюдали за торжественным въездом герцога Иоанна в Москву.
А 28 сентября 1602 года, когда гости устроились и отдохнули после дальней дороги, принца Иоанна со всей свитой пригласили на обед в Грановитую палату. Царь Борис и царевич Федор обняли представшего перед ним принца Иоанна как родного. Во время обеда царь во всем величии восседал на золотом троне, за столом рядом с ним были его сын, царевич Федор и принц Иоанн как будущий зять. Кроме членов царской семьи, никто не мог сидеть рядом с государем. Они втроем сидели за одним столом, а кругом стояли столы, где каждый занимал место по своему чину. Пир длился от полудня до ночи. Борис Годунов долго беседовал с датским принцем о его брате-короле и других государях и трижды пил за здоровье герцога Иоанна. По окончании пира царь и царевич сняли с себя золотые цепи и возложили на датского принца. В тот же день было решено совершить бракосочетание в начале зимы.
Царевны Ксении здесь не было, так как по известному русскому обычаю того времени она, как невеста, не могла до свадьбы видеть своего суженого лицом к лицу. Но она видела его из тайной «смотрильной палатки», специально устроенной в Грановитой палате для царских особ женского пола. По единодушному мнению современников, принц Иоанн был красивый, статный юноша. Умный, скромный, обходительный, он понравился Борису Годунову. Приятное впечатление произвел принц Иоанн и на царевну Ксению.
Вскоре после представления принца Иоанна русскому царю семья Годуновых поехала в Троице-Сергиевскую обитель помолиться о счастье Ксении. Датский принц Иоанн остался в Москве. Он решил употребить время отсутствия царя с семейством на изучение русского языка, за который он принялся ревностно, и даже говорил, что желает принять православную веру. Невеста Ксения, бывшая с родителями на богомолье, прислала в дар жениху, по русскому обычаю, богато убранную постель и белье, расшитое серебром и золотом. Ежедневно слали гонцов из Москвы к царю Борису и обратно из Троицы - к принцу Иоанну.
16 октября, находясь в Братошине на пути из Троицы, Борис Годунов узнал о внезапной болезни принца. Приехав в Москву, царь стал умолять врачей и своих, и прибывших с принцем из Дании спасти дорогого будущего зятя и сулил за его выздоровление великие милости. Борис Годунов дал обет: если принц останется жив, то он отпустит на свободу четыре тысячи узников, а также велел раздавать нищим богатую милостыню.
Поначалу врачи уверяли царя, что болезнь герцога Иоанна не опасна и излечима. Но ему становилось с каждым днем хуже. 27 октября Борис Годунов посетил больного принца Иоанна. И когда нашел его очень слабым, то стал горько плакать и жаловаться у его постели. Один из членов датской свиты услышал и записал в дневник слова русского царя: «Заплакала бы и трещина в камне, что умирает такой человек, от которого я ожидал себе величайшего утешения, - восклицал Борис Годунов . - В груди моей от скорби разрывается сердце».
Царь приехал к нареченному зятю и на следующий день. Принц Иоанн был без сознания и бредил. Царь сильно предавался горю и не отходил от его постели. К вечеру жар усилился, и 29 октября в два часа ночи, не приходя в сознание, принц скончался. Ксения, услышав о смерти своего жениха, сильно убивалась по нему, а Борис Годунов сказал ей: «Погибло, дочь, твое счастье и мое утешение». В трагедии А.С. Пушкина безутешная Ксения Годунова , целуя портрет умершего жениха, произносит:
Милый мой жених,
Прекрасный королевич,
Не мне ты достался,
Не своей невесте,
А темной могилке
На чужой сторонке...
Ксения осталась невестой-вдовой. В последующие годы обстоятельства складывались так трагически, что царю Борису Годунову было уже не до искания женихов.
Именно в это время в Польше объявился самозванец - Лжедмитрий. Оживили идею о чудесно спасшемся царевиче Дмитрии политические противники Бориса Годунова. Но стремительным успехам авантюриста-самозванца способствовали не только покровительство польского короля Сигизмунда III и поддержка русских бояр-изменников, но и настроения и ожидания русского народа, в сознании которого слухи о спасшемся «прирожденном государе», младшем сыне Ивана Грозного, превратились в утопическую веру в «доброго царя». Трагедия заключалась в том, что молва эта, попав в народную среду, распространилась быстрее морового поветрия. А между тем под именем законного наследника русского престола к власти шел неразборчивый в средствах самозванец-авантюрист и изменник, который еще до вступления на Русскую землю заключил тайные соглашения с Сигизмундом III о передаче Речи Посполитой обширных территорий и огромных богатств Московского государства. Кроме того, перейдя в католическую веру, самозванец-вероотступник обещал своим польским покровителям привести все православное царство Московское в католичество за год и жениться на подданной польского короля, Марине Мнишек, дочери Юрия Мнишека, который представил Лжедмитрия Сигизмунду III.
Подлинное имя и историю самозванца Лжедмитрия московские власти установили очень быстро. Знала об этом, конечно, и Ксения. «Дмитрием» называл себя беглый монах-расстрига Григорий Отрепьев, которого обличили его мать, родной брат и дядя. В августе 1603 года Борис Годунов через Посольский приказ обратился к первым польским покровителям самозванца с требованием выдать «вора». Однако внутри России появление самозванца долго замалчивалось, слухи о нем беспощадно пресекались. И это понятно. Они порочили правителя Бориса Годунова, объявляя его причастным к гибели царевича Дмитрия, который умер во время приступа эпилепсии в Угличе в 1591 году, за семь лет до того, как царем был избран Борис Годунов . Открытое обличение самозванца в стране началось лишь тогда, когда Лжедмитрий вторгся в Россию. Но они уже не могли искоренить слухи о вновь объявившемся претенденте на русский престол - царе-избавителе.
Первое вторжение Лжедмитрия, поддержанное польским королем, в 1605 году потерпело полный крах. Быть может, династия Годуновых так и не была бы сброшена с трона проходимцем-самозванцем, если бы не внезапная смерть царя Бориса. Только близкие родственники, наверное, понимали в полной мере, что злобная клевета, обвинявшая Бориса Годунова в убийстве последних членов законной династии, включая царя Федора Ивановича и царевича Дмитрия, подрывала его здоровье сильнее, чем последние трудные годы правления. Царь Борис стал тяжело болеть с 1602 года. В 1604 году его постиг первый паралитический удар, несколько недель Борис Годунов не выходил, а когда появился, то волочил за собой ногу. 13 апреля 1606 года еще далеко не старый Борис Годунов скоропостижно скончался от апоплексического удара.
Смерть царя Бориса Годунова усилила смуту в Российском государстве, дала новый толчок к распространению слухов об «истинном царевиче Дмитрии», расчистила путь самозванцу, погубившему династию Годуновых. Преемник Бориса Годунова, его шестнадцатилетний сын Федор, «подавал народу твердую надежду, что будет добрым, благочестивым царем», но царствовал после смерти отца только два месяца. Царевна Ксения стала свидетельницей внезапного и трагического падения своего рода и предательства тех, на кого Годуновы возлагали свои надежды.
7 мая 1605 года боярин Петр Федорович Басманов, которому Борис Годунов незадолго до кончины вверил командование армией, изменил царю Федору Борисовичу под Кремами и перешел вместе с войсками и другими знатными боярами на сторону Лжедмитрия I. Оставшись без армии, царская семья Годуновых оказалась совершенно незащищенной. Несколько тысяч московских стрельцов, до конца верных Федору Борисовичу, молодой царь отправил на Оку, защищать Москву. И они остановили Лжедмитрия I под Серпуховом. Тем временем 1 июня произошло восстание в Москве. Пробравшиеся в Москву гонцы самозванца прочитали с лобного места «прелестные грамоты» Лжедмитрия, которые обличали «изменников Годуновых, неправедно завладевших царством». Толпа бросилась громить и грабить дворы бояр, зажиточных людей и торговцев, нажившихся на голоде. Однако восставший в Москве народ, издеваясь над сильными мира сего, никого не убивал и не казнил Годуновых. Царицу Марию Григорьевну, вдову Бориса Годунова, и его сына, царя Федора Борисовича, убили «воровские» бояре-изменники.
Остановившись в Серпухове, Лжедмитрий I не решался войти в Москву до той поры, пока были живы молодой Федор Годунов и его мать-царица. Послав в столицу бояр с приказанием умертвить сына и жену Бориса Годунова, самозванец, наслышанный о необычайной красоте Ксении, «дщерь повелел в живых оставити, дабы ему лепоты ея насладитися». 10 июня 1605 года князья-убийцы Василий Голицын , Василий Мосальский, Михаил Молчанов и Андрей Шерефетдинов в сопровождении отряда стрельцов ворвались на подворье Годуновых, захватили царицу Марию Григорьевну и ее детей и развели «по храминам порознь». Царица от неожиданности потеряла дар речи и не оказала никакого сопротивления. Федор Годунов, «поистине юный витязь и писаный красавец», мужественно сопротивлялся, так что палачи долго не могли с ним справиться. Отчаянно вырывавшуюся Ксению Годунову увезли в дом к одному из губителей ее матери и брата, князю В. Масальскому. Позже она узнала, что задушившие Федора и Марию Годуновых бояре-убийцы объявили народу, что царь и царица покончили жизнь самоубийством - «испиша зелья», а «царевна едва оживе». Хотя этому никто не поверил, так как тысячи людей, в том числе историк той эпохи Петр Петрей, собственными глазами видели следы от веревок, которыми были задушены царь Федор и царица Мария Григорьевна, бояре запретили традиционный обряд погребения. Федора и его мать закопали, как самоубийц, возле ограды бедного Варсонофьевского монастыря на Сретенке. В одну яму с ними были брошены останки Бориса Годунова, которые родовитые бояре извлекли из Архангельского собора. Так пресмыкавшиеся перед тираном-самозванцем знатные бояре-изменники решили посмертно лишить почестей законно избранного, но «худородного» царя Бориса Годунова.
Все это время в один час осиротевшую Ксению Годунову удерживали в доме князя В. Мосальского. Догадывалась ли несчастная царевна, что очень скоро настанет день, когда ее поведут на поругание к тирану-самозванцу? Ждала ли она чудесного избавления?
20 июня 1605 года Лжедмитрий вступил в Москву. Накануне П. Басманов низложил и проклял как прислужника Годуновых престарелого патриарха Иова. С позором изгнанный из Москвы патриарх мог обличить самозванца, который в бытность свою дьяконом служил Иову и хорошо был ему знаком. Попытка Василия Шуйского в первые дни пребывания расстриги-самозванца в Москве «не дать ему сесть на царство» не удалась и едва не стоила ему жизни. 18 июля возвратилась из ссылки в Москву вдова Ивана Грозного Мария Федоровна Нагая (в иночестве Марфа) и всенародно признала Лжедмитрия I своим сыном. Признание мнимой матери покончило с колебаниями тех, кто все еще сомневался в его царском происхождении. В обстановке всеобщего ликования народа по поводу обретения истинного государя и наступления счастливого царства изменник-расстрига Гришка Отрепьев был коронован. Обряд царского венчания, призванный подчеркнуть возрождение законной династии, совершался дважды: сначала - в Успенском соборе, а затем - у гробов «предков» в Архангельском соборе.
Вот тогда-то и наступил самый злосчастный день в жизни Ксении Годуновой. По приказанию Лжедмитрия I князь В. Мосальский привел к нему во дворец бедную царевну. Это мгновение изобразил талантливый русский художник Н. Неврев на своей картине «Ксения Борисовна Годунова, приведенная к самозванцу». Прекрасная царевна рыдает, закрыв лицо рукою. В самом деле, трудно себе вообразить что-либо ужаснее положения женщины, отдаваемой на поругание похотливому самозванцу, которого она считала убийцей своих дорогих родных. И какой женщины? Той, которая три года назад могла стать женой благородного Иоанна Датского!
Теперь перед Ксенией был человек, внушавший ей омерзение и своими деяниями, и своей внешностью. По словесным портретам современников, в том числе уже упоминаемого русского писателя И.М. Катырева-Ростовского, Лжедмитрий I имел телосложение и лицо «не царсково достояния». Приземистый, небольшого роста, он был широк в плечах, почти без талии, с короткой шеей и огромными руками разной длины. На грубом желтом лице Лжедмитрия-Отрепьева не было ни усов, ни бороды, толстый нос напоминал по форме башмак, возле него росли две большие синие бородавки, взгляд колючих маленьких глаз довершал гнетущее впечатление.
Все русские и иностранные современники утверждают, что Лжедмитрий, приказав доставить к себе во дворец Ксению Годунову, против ее воли продержал ее у себя наложницей полгода. Как он обращался с ней все это время, неизвестно. Живший в те дни в Москве голландец Исаак Масса, у которого не было оснований чернить Лжедмитрия I, сообщает о том, что самозванец предавался в Москве безудержному разврату. Его клевреты-угодники П. Басманов и М. Молчанов тайно приводили во дворец к царю-распутнику пригожих девиц и красивых монахинь, приглянувшихся ему. Когда уговоры и деньги не помогали, в ход пускали угрозы и насилие. Рассказывая о распутстве и извращенных наклонностях Лжедмитрия I, которые очень повредили его репутации, Исаак Масса писал: «Он был распутником, ибо всякую ночь растлевал новую девицу, не почитал святых инокинь и множество их обесчестил по монастырям, оскверняя таким образом святыни, он также растлил одного благородного юношу из дома Хворостининых, которые принадлежат к знатному роду, и держал этого молокососа в большой чести, чем тот весьма величался и все себе дозволял».
Будущего тестя Лжедмитрия I, Юрия Мнишека, более всего тревожило присутствие при дворе самозванца дочери Бориса Годунова - Ксении. Нетрудно догадаться почему. Польская невеста Лжедмитрия, Марина Мнишек , не знала себе равных в страсти к роскоши, власти и авантюрам, но в отличие от признанной красавицы Ксении Годуновой не обладала ни женской привлекательностью, ни женским обаянием. Даже на парадном портрете, идеализирующем внешность претендентки на роль русской царицы, Марина Мнишек выглядит малопривлекательной. Тонкие губи, изобличавшие высокомерие, тщеславие и мстительность, вытянутое лицо, слишком длинный нос, жидкие черные волосы, низкорослое, тщедушное тело - все это мало отвечало тогдашнему идеалу женской красоты.
Прошло полгода, как Лжедмитрий занял русский трон, но он не спешил приглашать из Польши панну Марину, на которой обещал жениться под страхом проклятия. 25 декабря 1605 года Юрий Мнишек, жаждавший вместе с дочерью скорее добраться до русских богатств и царской казны, обратился к будущему зятю с письменным выговором: «Так как известная царевна, дочь Бориса Годунова, живет вблизи вас, то по моему и благоразумных людей совету благоволите ее удалить и отослать подалее».
Получив письмо Юрия Мнишека, самозванец не стал перечить своему будущему тестю. В начале 1606 года Ксения Годунова была насильно отвезена в глухой Горицкий монастырь на Белоозере. Здесь она была пострижена в монахини под именем Ольги и отныне должна была оставаться до самой своей смерти. Не надеясь когда-либо вернуться в Москву, чтобы оплакать могилы своих родителей и брата, Ксения Годунова мысленно возвращалась к своему прошлому, к тем бедам, которые постигли ее семью и всю Русскую землю. На далеком Белоозере сочинила Ксения Годунова несколько песен, которые позже обнаружили в записной книжке англичанина Ричарда Джеймса. Вот одна из них:
А светы вы, наши высокие хоромы!
Кому вами будет владети
после нашего царьского житья?
А светы, браные убрусы!
береза ли вами крутити?
А светы, золоты ширинки!
лесы ли вам дарити?
А светы, яхонты-серешки!
на сучье ли вас задевати, -
после царьсково нашего житья,
после батюшкова представленья
а света Бориса Годунова?
А что едет к Москве Рострига
да хочет, терема ломати,
меня хочет, Царевну, поимати,
а на Устюжну на Железную отослати,
меня хочет, Царевну, постритчи,
а в решетчатый сад засадити.
Ино ох-те мне горевати:
«как мне в темну келью ступити,
у игуменьи благословитца?»
17 мая 1606 года в результате дворцового переворота, организованного дворянами-заговорщиками и поддержанного народом, Лжедмитрий I, бывший монах-расстрига Григорий Отрепьев, был убит. Избранный царем Василий Шуйский перевел Ксению Годунову во Владимировский Княгинин монастырь. В целях дискредитации идеи «доброго царя Дмитрия» и укрепления авторитета власти царь Василий Шуйский устроил торжественное перенесение останков Бориса Годунова и членов его семьи, убитых по приказу самозванца, из убогого Варсонофьевского монастыря в Троице-Сергиевский. Бояре и монахи на руках пронесли гробы с прахом царя Бориса Годунова, его жены и сына. Царевна Ксения, одна только и оставшаяся в живых из всей семьи Годуновых, ехала следом за этим погребальным шествием в закрытых санях, громко плакала и причитала. Присутствовавший на этой церемонии Конрад Боссов записал в своей «Московской хронике» ее причитания: «О горе мне, бедной покинутой сироте! Самозванец, который называл себя Димитрием, а на самом деле был только обманщиком, погубил любезного моего батюшку, мою любезную матушку и любезного единственного братца и весь наш род, теперь его самого тоже погубили, и как при жизни, так и в смерти своей он принес много горя нашей земле. Осуди его, господи, прокляни его, господи!»
Тогда многие уже стали сильно жалеть Бориса Годунова, говоря, что лучше было бы, если бы он жил еще и царствовал. А умная и проницательная Ксения Годунова предвидела, что за убитым самозванцем-расстригой явятся новые обманщики, которые принесут много бед Русской земле. В одной своей песне Ксения также сетует: «За что наше царьство загибло?»
Дочь Бориса Годунова не ошиблась. В стране продолжались Смута и гражданская война. За Лжедмитрием I появился Лжедмитрий II, а затем и Лжедмитрий III… В 1609 году началась открытая польская и шведская интервенция.
Приехав в начале 1609 года в Троице-Сергиевский монастырь для поминовения родителей и брата, Ксения, теперь монахиня Ольга, была застигнута полчищами поляков, осаждавшими монастырь под командованием Сапеги и Лисовского. В монастыре укрылись жители многих окрестных деревень. Осада длилась полтора года и закончилась поражением поляков, которые не смогли сломить мужество и смелость защитников монастыря-крепости. Вместе с осажденными все трудности и бедствия стойко переносила и Ксения Годунова .
Сохранилось письмо, написанное Ксенией в осажденном монастыре и предназначенное жившей в Москве тетке, княгине Домне Богдановне Ноготковой, родной сестре Евдокии Богдановны Сабуровой, одной из жен царевича Ивана, убитого отцом Иваном Грозным. В письме от 29 марта 1609 года Ксения сообщает: «Я у Троицы в осаде в своих бедах чуть жива, конечно, больна со всеми старицами, и впредь, государыня, никако не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти. Да у нас же за грех за наш моровое поветрие, всяких людей измяли скорби великия смертныя, на всякий день хоронят мертвых человек, по двадцати и по тридцати и больши...» Когда свирепствовавший в монастыре мор унялся, то «не осталося людей ни трети».
После освобождения Троице-Сергиевского монастыря от осады Ксения Борисовна Годунова вместе с племянницей Ивана Грозного, Марией Владимировной, переехала в Москву, в Новодевичий монастырь. Но и здесь, уже под иноческой одеждой, их ждало новое злоключение. В начале августа 1611 года казаки Ивана Заруцкого взяли приступом Новодевичий монастырь и разграбили его. В одной из грамот того времени говорится: «Когда Ивашко Заруцкий с товарищами Девичий монастырь взяли, они церковь Божию разорили, и черниц, королеву, дочь князя Владимира Андреевича, и Ольгу, дочь царя Бориса, на которых прежде и зрети не смели, ограбили донага, и иных бедных черниц и девиц грабили и на блуд имали, а как пошли из монастыря, и церковь и монастырь выжгли».
После этого нового, но уже последнего поругания, несчастную дочь Бориса Годунова вместе с другими монахинями отправили обратно во Владимирский Княгинин монастырь. С тех пор о ней не было никаких сведений до 1622 года. В этом году, 30 августа, на 41-м году жизни, прекратились все ее страдания. Перед своей смертью Ксения Годунова завещала похоронить ее рядом с родителями и братом. Последнее желание несчастной царевны исполнилось. Тело Ксении Борисовны Годуновой было перевезено в Троице-Сергеевский монастырь и погребено рядом с могилами родных у входа в Успенскую церковь.
Несправедливость и непомерность страданий прекрасной царевны Ксении, безвинной жертвы чудовищных преступлений, вызывали неподдельное сочувствие у современников. Русский народ вспоминает о ней в своих песнях. Трагическая судьба Ксении Годуновой нашла отражение в летописях, исторических повестях и записках соотечественников, а также в дневниках и воспоминаниях иностранцев. Трогательный образ Ксении Годуновой не оставил равнодушными русских художников последующих эпох. Ей посвятили свои художественные полотна В. Суриков, Н. Неврев и К. Маковский. Поэтически утонченную натуру Ксении чудесно изобразил А. Пушкин.
Сама Ксения Годунова оставила незабываемую память о себе потомкам песенно-поэтическими сочинениями и живописно вышитыми картинами.
В городе Кириллове Вологодской области есть Горицкий монастырь. Его основала в 1544 году тетка царя Ивана Грозного княгиня Евфросинья Старицкая. Царь Иван, желая убрать всех возможных претендентов на царский престол, уничтожил род Старицких. А свою тетушку-княгиню вынудил постричься в монахини и удалил в ею же основанный монастырь. Через шесть лет, в 1569 году, по указу Грозного княгиню повезли в Москву, но по дороге она умерла – угорела во сне. Тело ее перевезли обратно в Горицкий монастырь, а место ее погребения стало особо почитаться в народе.
Странная смерть опальной княгини породила много легенд… В том числе и такую, в которой говорится, что именно трагическая судьба основательницы определила дальнейшую жизнь обители. Горицкий монастырь стал одним из «мест заключения» родовитых, но опостылевших жен, а также несчастных женщин из знатных семей, подвергшихся опале. В числе наиболее именитых «насельниц» Горицкого монастыря были две жены Ивана Грозного – Анна Колтовская и Мария Нагая – и царевна Ксения Годунова – дочь царя Бориса Годунова.
Когда Иван Грозный умер, на трон взошел его сын, Федор. О Федоре сам его отец говорил: «Постник и молчальник, быть бы ему монахом, а не царем». Четырнадцать лет правил он страной, правление его ничем особенным не отличалось, детей он не оставил, и с его смертью «мужеское племя Калиты пресеклось; оставалась одна женщина… – писал историк Соловьев, – но и она была мертва для света, была монахинею» (кстати, также насильно постриженною). Вдова Федора, царица Ирина (в девичестве Годунова), от престола отказалась, в девятый день после смерти мужа выехала из дворца в Новодевичий монастырь, где и постриглась под именем Александры. В результате на трон взошел Борис Годунов, боярин худородный, брат царицы Ирины и один из ближайших помощников царя Федора.
Правителем Годунов оказался хорошим – только вот судьба к нему была не милостива. Царь Борис был первым царем на Руси, который впрямую заботился о народе. Но ни умение править столь непростой страной, ни другие заслуги не спасали его от бесконечных обвинений.
В чем его только не обвиняли! И в убийстве царевича, младшего сына Ивана Грозного, Дмитрия, хотя комиссия, разбиравшая это дело, установила, что царевич зарезался сам в припадке падучей болезни. И в том, будто бы сам Борис отравил царя Федора (а это, ни много ни мало, обвинение в цареубийстве). А некоторые поговаривали, что и смерть царя Ивана – дело его рук. Как пишет историк Ключевский: «…не было подозрения, которого народная молва не была готова повесить на его имя. Борис Годунов стал излюбленной жертвой политической клеветы».
Но, как бы то ни было, Борис стал царем Всея Руси и в мечтах он себе виделся основателем новой династии – Годуновых.
У нового, избранного царя было двое детей – дочь Ксения и сын Федор. Шестнадцатилетняя Ксения Годунова, ставшая теперь царевной, вряд ли догадывалась, сколь страшная судьба ее ожидает… Скорее всего, будущее ей рисовалось в самых радужных красках.
И тому были очень веские причины: юная Ксения была красавицей, она являла собой классический образец русской красавицы тех времен. Один из современников описал ее так: «Царевна Ксения, дщерь царя Бориса, зелною красотою лепа, бела велми, ягодами румяна, червлена губами, очи имея черны великы, бровами союзна, телом изобилна; ростом ни высока ни ниска; власы имея черны, великы, акы трубы, по плещам лежаху». Хороша была!
К тому же и воспитана была Ксения на европейский лад, да еще и образованна. Царевна умела не только читать и писать, но знала латынь, бегло говорила по-польски, уверенно ездила верхом, замечательно пела, ну и умела танцевать. Сам «грамотичного учения не сведый» (при этом современники считали его удивительным оратором и восхищались его речами), Борис Годунов пригласил к своим детям иностранных учителей, хотя это и вызвало недовольство русского духовенства.
Борис вообще во многом опередил свое время. Многие его династические планы сумел осуществить лишь сто лет спустя Петр I. «Даже враги, отдавая должное Годунову, писали, что он мог совершить много великих дел, если бы не помешали ему неблагоприятные обстоятельства», – замечает историк Руслан Скрынников.
Царь Борис, естественно, подыскивал дочери Ксении жениха – какого-нибудь иностранного принца, дабы заодно упрочить свой трон и породниться с кем-нибудь из европейских монархов. К сожалению, ничего у Годунова не вышло. Ксении не суждено было выйти замуж…
Вот как развивались события.
Первым кандидатом в женихи царевны стал сын шведского короля, принц Густав, изгнанный из страны мятежными подданными. В 1599 году он принял приглашение Годунова и прибыл в Россию, где принца-изгнанника приняли с королевскими почестями. Умный, образованный, с приятной внешностью, принц, однако, отказался жениться на Ксении. Непременным условием династического брака был переход принца в православную веру. Но Густав не захотел отказаться от протестантизма и… любовницы, за что его выслали в Углич, где он и скончался некоторое время спустя.
Лишь через три года царевне подыскали второго принца. Его нашли в Дании. Выбор царя Бориса пал на брата датского короля принца Иоанна (Ганса), который согласился принять православие, а вместе с ним и руку царевны Ксении, и княжеский удел на Руси. Принц торжественно въехал в Москву в сентябре 1602 года и был принят с большим торжеством.
Во время первого обеда, на котором женщины, по тогдашним обычаям, не присутствовали, царевна через тайное окошечко смогла вдосталь наглядеться на своего жениха и послушать его умные речи. Ксения влюбилась в Иоанна с первого взгляда, но и для принца датского личное знакомство с царевной оказалось весьма приятым сюрпризом. Ведь и царевна была красавица и умница. А самого королевича в одном из донесений царю боярин Салтыков описывал так: «Платьице на нем было атлас ал, делано с канителью по-немецки; шляпка пуховая, на ней кружевца, делано золото да серебро с канителью; чулочки шелк ал; башмачки сафьян синь». Красавец!
Свадьбу назначили на начало зимы. А потом случилось вот что. В октябре царь поехал в Троице-Сергиеву лавру на богомолье и на обратном пути узнал о болезни принца Иоанна: у молодого человека сделалась жестокая горячка и несколько дней спустя, 28 октября, несмотря на все усилия врачей, королевич скончался. Ему было всего девятнадцать лет.
Тут же пошел слух, что это царь отравил датского принца. Никому не приходило в голову, что Годунову это было не только не нужно, но и невыгодно. А пожалуй, что и опасно – кто знает, как могла отреагировать Дания на смерть королевского брата?
Годунов, узнав о смерти Иоанна, которого уже почитал своим будущим родственником, пришел к дочери со словами: «Твое счастье и мое утешение погибло», словно уже увидел в черном свете ее будущее. Ксения была в отчаянье. Помните, как у Пушкина в «Борисе Годунове» плачет царевна: «Милый мой жених, прекрасный королевич, не мне ты достался, не своей невесте – а темной могилке на чужой сторонке. Никогда не утешусь, вечно по тебе буду плакать…»
Мы уже писали, что царевна обладала многими талантами, в том числе она еще и искусно вышивала. По малиновому атласу вышила Ксения рублевскую «Троицу» и повезла рукоделье в дар, когда поехала молиться о своем семейном счастье к гробнице Сергия Радонежского. К сожаленью, молитвы оказались напрасны…
Годунов искал жениха для дочери и невесту для сына и в Грузии, и в Австрии, и в Англии. Он даже пытался возобновить брачные переговоры с Данией, но датчане рассудили, что одной попытки вполне достаточно.
А Ксении уже было за двадцать – по тем временам она считалась старой девой…
В 1604 году царь Борис Годунов начал переговоры о браке дочери с одним из герцогов шлезвигских, но из переговоров ничего не вышло, потому что очень некстати поползли слухи: «Царевич Дмитрий жив!» И сразу же стал вопрос о праве на престол. Непрочное положение царя Бориса и то обстоятельство, что он был царь избранный, а не по крови, не по рождению, сыграли свою отрицательную роль в его брачных замыслах, ведь ему было «нельзя ровнятися с великими государи». А крах замыслов царя, конечно же, сказался и на бедняжке царевне.
Почему Ксения, несмотря на все неудачи в любви, не ушла в монастырь? Наверное, потому, что вовсе не этого она хотела. «Кроткая голубица» была не только достойной дочерью своего отца, но и родной внучкой Малюты Скуратова, одного из самых жестоких людей того времени. Так что вряд ли она мечтала о монашеском покрывале…
Однако с появлением слухов о самозванце царю стало не до матримониальных планов. Год 1604 выдался очень тяжелым для Руси – страна страдала от голода и моровой язвы (то есть чумы), голод ожесточил людей до крайности – повсюду стали бесчинствовать разбойничьи шайки. В довершение ко всему в небе появилась комета, и вслед за нею начались бури, ураганы, опрокидывавшие дома и даже колокольни. Обезумевшие от страха и страданий люди сочли все это гневом Божьим. Но на кого Он мог так прогневаться? Разумеется, виновником стал царь Борис…
А тут разнеслась весть, что войска «царевича Дмитрия» подошли к границе…
«Юрий, или Григорий Отрепьев, сын галицкого сына боярского Богдана Отрепьева, с детства жил в Москве в холопах у бояр Романовых и у князя Бориса Черкасского; затем… он постригся в монахи и, переходя из одного монастыря в другой, попал в Чудов монастырь… похвальба Григория о возможности ему быть царем на Москве дошла до Бориса, и царь приказал сослать его под присмотром в Кириллов монастырь. …Григорий успел бежать». После долгих переходов из города в город Отрепьев оказался в Польше, где «поступил на службу к князю Вишневецкому, которому и объявил о своем якобы царском происхождении…» Отрепьев назвался царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного.
Братолюбие между вами да пребывает.
(Евр. 13: 1)
А вас Господь да исполнит и преисполнит любовью друг к другу и ко всем.
(1 Фес. 3: 12)
Господи Боже мой! Удостой меня быть орудием мира Твоего. Чтобы я вносил любовь туда, где ненависть. Чтобы я прощал, если обижают. Чтобы я соединял, где ссора. Чтобы я говорил правду, где господствует заблуждение. Чтобы я воздвигал веру, где давит сомнение. Чтобы я возбуждал надежду, где мучает отчаяние. Чтобы я вносил свет во тьму. Чтобы я нес радость, где горе живет. Господи Боже мой, удостой не чтобы меня утешали, но чтобы я утешал, не чтобы меня понимали, но чтобы я понимал, не чтобы меня любили, но чтобы я других любил.
Святитель Амвросий Медиоланский
Слушала тебя. Вглядывалась в твое состояние. Вспоминала. Понимала. Сочувствовала. Переживала. Думала и никак не могла найти слов, которые поддержали бы тебя. Родная моя, знай, что я молюсь за тебя. Молюсь горячо, искренне, всем сердцем, всю душу вкладываю в прошение. Мысли мои о тебе глубже, сильнее и чаще, чем они видны в повседневной жизни. Ты часть моего сердца, моей жизни, моего бытия. Как скорблю я, видя, что отчаяние и скорбь не покидают тебя. Разве ты не веришь, что велико?
Вспомни, сколько милостей мы имеем. Мы можем ходить, когда другие прикованы к постели. Мы видим, когда другим недоступен даже свет солнца. Мы слышим, когда тысячи мечтают услышать лишь пение птиц. Ведь это не просто слова. Это настоящие дары.
Вглядись в свою ежедневную жизнь. Сколькие лишены того, что есть у тебя. И сколько людей тебя искренне любят. Как я хотела бы, чтобы ты увидела, скольким людям ты дорога. Сколькие желали тебе помочь и не имели возможности, а часто и обстоятельства складывались так, что не выходило у них реальной помощи тебе. И они скорбели об этом не раз. Но мы не видим ни чужую жизнь, ни чужое сердце. Сколько раз за тебя горячо молились и малознакомые, и совсем посторонние люди. Но это всё скрыто от нас. Сколько раз посылал Господь и совсем незнакомых людей на помощь тебе. А тебе казалось, что эта мимолетная встреча ничего не значит. Но каждое теплое слово, каждое участие - это . Прикосновение Его ласковых рук к твоему уставшему сердцу. Его тихий шепот твоей душе.
Оглянись… Вспомни себя. Вспомни людей, которые были рядом с тобой. Это ведь Господь утешал тебя ежедневно. И даже видимое отсутствие кого-нибудь рядом и чувство одиночества и покинутости не дает ощущения полной оставленности. Будто невидимый Собеседник постоянно присутствует рядом.
Да, многое удивительно и непонятно в этой жизни. Как хотелось бы наполнить мне твое сердце радостью. Но данное мною утешит тебя лишь на время. И, может, будет греть тебя иногда при воспоминаниях. Исцелить же тебя может лишь Творец утешения. Обратись к Нему, как малое дитя: всем сердцем, с радостным ожиданием. Ведь и Он ждет твоего обращения. Ты часто говорила, что много раз ты так обращалась, но не видела ответа. Но подожди еще немного, может, и душа твоя тихо и невидимо зреет, чтобы воспринять ответ.
Верю я непоколебимо, что Господь рядом с нами. А если рядом, то чего нам бояться?
Верю я непоколебимо, что Господь рядом с нами. А если рядом, то чего нам бояться? Ты говоришь, что не на кого тебе надеяться и нет постоянства в твоей жизни: всё шатко, зыбко и переменчиво… Но ведь сказано: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Хочет Господь, чтобы мы надеялись только на Него, потому что всё преходящее тленно…
Проходят годы, и жизнь не меняется к лучшему. Ожидание затягивается, и внутренняя скорбь становится постоянным твоим спутником. Но ведь это именно нам дано обетование: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся».
Ты говоришь, что терпишь несправедливость и устала смирять себя постоянно. Но верь непоколебимо, что это именно тебе и мне Господь сказал: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю… Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». Будем просить Господа дать нам милостивое сердце, наполненное той милостью, которая угодна Господу. Милостью, которая откликается на человеческую просьбу и горе, потому что «блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Будем просить Господа еще и еще очистить и освободить нас от скверны нашего сердца и засеять и взрастить в нем богоугодную и душеспасительную чистоту, потому что «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».
Память не дает тебе покоя. И старые обиды от людей воскрешают в тебе прошедшую боль. Но мы не видим их сердца. Не видим и конец их жизни. Может, самым большим желанием перед смертью будет у них извиниться перед тобой. Но мы разлучены временем и пространством. Только божественная взаимная любовь может явиться связующим звеном, чтобы мы не потерялись в вечности. Будем просить Господа видеть во всех людях образ Божий и просить взаимной Христовой любви друг ко другу и между всеми людьми, потому что «блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». А то, что много, очень много скорбей, нежданных бед, несправедливости, нелюбви, забвения приходится терпеть постоянно от людей, так и это не останется без утешения: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное».
И что нам скорби, когда наш Отец - Сам Господь, Творец неба и земли, Который умер за нас и воскрес. Крепись!..
«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас». Сказано: «и пророков». А мы просто грешные, обычные люди, которых Господь милует и жалеет всем сердцем каждый день и час. Только прислушайся и увидь это вокруг себя. И что нам скорби, когда наш Отец - это Сам Господь, Творец неба и земли, Который умер за нас и . Который безмерно и бесконечно любит, ведет и оберегает нас. Но мы не видим этого. Крепись!..
Верю я, что будет и тебе великое утешение от Господа. Ведь тебе и мне Он сказал: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир… и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь».
